Римский орел - Страница 65

Линия обороны была прорвана, и началась колбасня. Правда, подоспевшая конница сумела отбросить варваров и спасти пехоту. Но в целом битву можно было считать проигранной. Варвары-алеманны, которых должны были вырезать под корень, ушли с незначительными потерями – грабить дальше. И в конечном итоге смылись обратно с приличной добычей, что было вдвойне неприятно, так как подобный результат стимулирует к новым нападениям. И состоящая в основном из салаг римская пехота, которая при правильном ведении боя должна была потерять убитыми и ранеными не больше десяти процентов личного состава, в условиях неорганизованного боя оказалась совершенно беспомощна и понесла значительные потери. И тяжелая конница тоже потеряла многих, потому что вынуждена была атаковать с неудачной позиции.

И виной всему этому было трусливое бегство одной кентурии.

Естественно, гнев Максимина обрушился именно на нее. Он готов был вспомнить о старинной традиции децимации . Да что там децимация! Командующий готов был всю кентурию лично порвать на куски. И счастье их кентуриона, что он погиб. Уж его-то точно забили бы палками. В общем, Плавту удалось успокоить командующего и уговорить отложить расправу. А тут как раз в Сирмий, столицу Верхней Паннонии, прибыл лично Август Александр Север: договариваться с германцами насчет мирного сосуществования. И командующему стало не до мелочей. Но позорное клеймо трусости накрепко прилипло теперь уже к шестой кентурии. И кентуриона в ней не было с весны. Назначили было одного – не справился. Пришлось убирать. Другой – помер, а нового не нашлось. Потому что все понимали: нужен не абы кто, а действительно опытный жесткий командир. Но попробуй найди такого, что согласился бы. Это все равно как поставить хорошего командира батальона командовать взводом. Даже если кто и даст себя уговорить, то ведь и у него начальники есть. Которые нипочем не отдадут полезного офицера.

– А почему ее попросту не расформировали? – спросил Черепанов.

Оказалось, такая мысль была. Но ее не одобрил сам Плавт. Трусость – это зараза. И нечего ее распространять.

Нет, Гонорий бы разобрался с этим делом. Наверняка. Но не успел. А Феррат, конечно, отличный командир. Но с сообразительностью у него туговато. Посему воз и ныне там. Вернее, уже не там, а тут. Потому что вот эту самую «кентурию трусов» и передавал практичный командующий Гай Юлий Вер Максимин бывшему «варварскому риксу» Геннадию Черепу. Такая вот проблема.

«Тоже мне проблема! – подумал новоиспеченный младший кентурион Геннадий Череп. – Неужели я, подполковник, не справлюсь с паршивой ротой? Смешно!»

Глава двенадцатая, в которой Черепанов знакомится со своим непосредственным начальником

Старший кентурион Феррат тоже жил в палатке. Разумеется, отдельной. И пожалуй, более роскошной, чем у Максимина. С первого взгляда было видно, что он принадлежит к той же кентурионской породе, что и Плавт. Такой же правильный мужик, крепко стоящий на земле. Правда, Гонорий пошустрее и поактивнее. Феррат – исполнитель. Идеальный. Звезд с неба не хватает, стратегическим мышлением похвастаться не может, зато приказы выполняет четко: от и до. Без лишней самодеятельности.

Черепанов еще на пиру заметил: Максимин склонен опираться именно на старых служак, преданных лично ему. Хотя доверить такому подразделение в несколько тысяч бойцов Черепанов рискнул бы, только если это подразделение действовало в составе более крупного. Качеств идеального сержанта, которыми несомненно обладал примипил Сервий, могло оказаться недостаточно для самостоятельного полководца.

Но в данном случае Сервий был для Черепанова прямым начальником, и Геннадий достаточно долго служил в армии, чтобы держать мнение о начальниках при себе.

Обширная палатка старшего кентуриона была убрана с аляповатой роскошью. Яркие ковры соседствовали с мраморными бюстами, а серебряные кратеры искусной чеканки стояли бок о бок с золотыми уродцами варварской работы. Эта выставка военной добычи напомнила Геннадию интерьер дома одного из черепановских приятелей-борцов. Тот еще в начале перестройки ушел в бандиты, ухитрился удачно проскочить мимо кладбища в новые русские, а потом в мелкие политики. Приятель скупал разный антиквариат, руководствуясь исключительно собственным вкусом (вернее, его отсутствием), и в своих обширных апартаментах расставлял покупки в произвольном порядке. В результате получалось что-то вроде помеси скупки с антикварным мебельным магазином. Сам Геннадий тоже обладал не Бог весть каким вкусом: дизайнерских колледжей не кончал. Но обустраивать дом в стиле ломбарда все же не стал бы.

Попытку Черепанова немедленно вступить в должность старший кентурион пресек на корню. Напомнил, что главная функция подчиненного – выполнять приказания начальства. А начальство здесь он, Сервий Феррат. И еще кентурион первой кентурии черепановской когорты Тит Квинтус Пондус. За которым будет немедленно послано, потому что именно сейчас настало самое подходящее время перекусить и выпить.

«Н-да, – подумал Геннадий. – За две тысячи лет развлечения командного состава практически не изменились. Выпить, закусить – и к девочкам. Нет чтобы, скажем, в театр сходить или там в консерваторию. Хотя какие консерватории – в полевых условиях? А театры в Риме точно были. И Колизей, где гладиаторы бились».

«Ладно, еще поглядим на этот самый Колизей, – подумал Черепанов. – А пока будем – как все. Период адаптации, так сказать…»